Из истории нухратских татар

Э.Г. Касимова,
научный сотрудник отдела краеведения
Кировского областного краеведческого музея,
кандидат исторических наук

Нухратские (каринские) татары являются частью татарского этноса и вместе с верхо- и среднечепецкими татарами (потомками переселившихся на территорию современной Удмуртии нухратских татар и бесермян) составляют чепецкую группу волго-уральских татар, с ХV в. проживающую в инонациональном окружении. Их исторический центр – поселение Нухрат в современном Слободском районе Кировской области. Отсюда и самоназвание «нухратлар», т. е. «нухратцы». В настоящее время официальное наименование этого поселения – «Карино», и оно все больше вытесняет традиционное название и среди самих нухратских татар.

Стоит отметить, что совместно с собственно татарами на данной территории проживали и бесермяне, официально жители Карино считались татарами. Поэтому не всегда есть возможность по источникам отделить одну группу населения от другой, и в дальнейшем под термином «нухратские татары» автор будет иметь в виду и собственно татар, и бесермян, уточняя их этническую принадлежность, в случае необходимости и возможности.

До сих пор открытым является вопрос о происхождении названия «Карино». Традиционное татарское название поселения – Нухрат (от персидского «нукрат» – серебро), удмурты называют его Бигер («бигер» по-удмуртски – татарин, булгарин). Название же «Карино», «каринский», по нашему мнению, было дано русскими – впервые оно появляется в русских официальных документах уже в ХVI в. и, вероятно, произошло от арабского слова «кория», что означает «поселение, деревня». Судя по памятникам средневековой эпиграфики нухратских татар, именно так – «кория Нукрат», т. е. поселение Нукрат – они называли свое место жительства.

По своему вероисповеданию основная масса нухратских татар – мусульмане-сунниты ханифитского масхаба. Часть населения Карино все же крестилась. По данным II подушной переписи 1744 г., в Слободском уезде новокрещеных татар и бесермян было 326 душ, некрещеных татар – 477, бесермян – 4061. Но слой «крящен» среди нухратских татар и бесермян не образовался, постепенно число христиан уменьшилось, и к концу XIX в. во всем Карино официально считалось 18 христиан (по девять мужчин и женщин), приписанных к Кругловскому православному вотяцкому приходу2.

В русских письменных источниках первое упоминание о нухратских (первоначально – арских, позднее каринских) татарах относится к 1489 г., когда Вятская земля была присоединена к Московскому государству. С тех пор они поступили на военную службу, активно участвовали в многочисленных столкновениях с Казанью, за что получали пожалования от Великих князей и царей, в том числе и право судить не только своих людей, но и удмуртов. После взятия Казани Иваном IV военная служба нухратских татар отошла на второй план, большее внимание они стали уделять хозяйственным вопросам, но все же принимали участие в войнах Смутного времени, ряде последующих войн. В конце XVI – начале XVII в. происходило массовое переселение каринских татар в верховье Чепцы (на территорию современной Удмуртии, в Юкаменский, Глазовский, Балезинский, Ярский районы). Так как острая необходимость в службе нухратских татар отпала, они стали постепенно лишаться своих льгот. В 1588 г. грамотой царя Федора Иоанновича чепецкие вотяки (удмурты) были освобождены из-под власти каринских князей. Кстати, с 1678 г. термин «каринские князья» в русских документах заменяется термином «каринские татары». Тем не менее, некоторые привилегии нухратских татар сохранялись и были подтверждены в 1686 г.

Заметно ухудшилось их положение, начиная с правления Петра I, когда изменился принцип комплектования армии и стала более жесткой политика государства по отношению к исламу. Так как нухратские татары, в подавляющем большинстве, остались верны своей религии, они были лишены значительной части своих пожалований, а к середине XVIII в. все были записаны в государственные крестьяне, включая прямых потомков арских князей.

Одной из особенностей нухратских татар, вызванной их положением в системе социальных отношений Московского государства, было раннее появление у них фамилий – многие фамилии, существующие и сейчас, встречаются уже в документах ХVI–ХVII вв. Наиболее распространенными собственно татарскими фамилиями являются (перечисляются по алфавиту) Араслановы, Деветьяровы, Дуняшевы, Касимовы, среди бесермян – Абашевы, Кибишевы, Сабрековы. Считается, что носители фамилий происходят от одного предка. Кроме того, нухратские татары объединяются в роды «пи», которые ведут свое начало от одного определенного предка, но по времени более позднего, чем тот, кто положил начало фамилии в целом. Само слово «пи» удмуртского происхождения и означает принадлежность к определенному роду, племени. Т. И. Тепляшина выделяет более 70 семейно-родовых названий, существующих в Карино3. Одни родовые имена происходят от мужских личных имен (напр., род Сулейманпилар в д. Касимово (Касимовской) – потомки Сулеймана, суффикс «лар» в татарском языке образует множественное число), другие – от прозвищ, большинство из них тюркского происхождения (напр., род Аксакпилар в д. Деветьярово, от тат. аксак – хромой), некоторые – бесермянского (напр., род Атаспилар в д. Касимово, от атас – петух), отдельные – русского (Корчагапилар в д. Касимово). Эти название не являются кличками, уличными прозвищами, они общеупотребительны для всех нухратских татар и бесермян. Все старики, большинство людей среднего возраста, реже молодежь знают, из какого «пи» они происходят. В Карино до их пор пожилые люди при обращении пользуются этим обозначением родства. Возможно, причиной столь долгого сохранения среди нухратских татар деления на «пи» послужила малая вариативность фамилий, распространенных среди значительной массы населения.

К 1893 г. в Слободском уезде начитывалось 3997 татар (2071 м. п., 1920 ж. п.). Татары проживали в трех обществах, в 13 селениях, в 657 дворах4. Основная масса приходилась на Нижнепогосское сельское общество – 3792 человека. Это общество состояло из следующих поселений: деревень Большепогосской (др. названия – Верхнее Карино, Деветьярово), в которой проживало в 86 дворах 515 чел. (249 м. п., 266 ж. п.), Большепогосской (Митюковы и Зеленеевы) – 65 дворов, 476 чел. (247 м. п., 229 ж. п.), Нижнепогосской (Абашевская, Карино) – 70 дворов, 513 чел.(272 м. п., 241 ж. п.), Нижнепогосской (Араслановская) – 173 двора, 913 чел. (460 м. п., 453 ж. п.), Нижнепогосской (Касимовская) – 55 дворов, 316 чел. (168 м. п., 148 ж. п.), Ильясовской – 161 двор, 915 чел. (500 м. п., 415 ж. п.), Шамардановской – 31 двор, 202 чел. (99 м. п., 103 ж. п.), починков Алешкинский – 1 двор, 4 чел. (2 м. п., 2 ж. п.), При мельнице на р. Ужоговице (Баронское) – 7 дворов, 44 чел. (23 м. п., 21 ж. п.), Над озером Омутным (Харитон, Дюняшево) – 1 двор, 5 чел. (1 м. п., 4 ж. п.), займища Максимовское (Муслюм) – 4 двора, 18 чел. (9 м. п., 9 ж. п.)5. Д. Кокерь входила в 1-ое Кистеневское общество – 7 дворов, 50 чел. (29 м. п., 21 ж. п.)6, поч. Ежевский (Татарин) находился в 1-м Потаповском обществе – 3 двора, 25 чел. (12 м. п., 13 ж. п.)7.

В деревнях Абашевской, Митюково, Шамардановской проживали бесермяне, в остальных – собственно татары. Таким образом, в 1893 г. в Нижнепогосском сельском обществе татар числилось 2601 чел., бесермян – 11918. Уже к концу ХIХ в. среди постоянных жителей Нижнепогосского сельского общества были и русские – по данным на 1891 г. здесь жил объездчик унтер-офицер Павел Мултин, в метрических книгах Кругловского прихода за 1896 г. в качестве постоянных жителей д. Нижнепогосской упоминается семья слободских мещан Петровских. По словам местных жителей, Н.А. Петровских ремонтировал часы, кроме того, семья занималась выпечкой и продажей хлебобулочных изделий.

В дореволюционный период вся округа была в составе Ярославской волости, входившей до начала ХХ в. во второй стан Слободского уезда, а в начале ХХ в. – в первый, причем в 1870-е гг. становая квартира находилась в д. Большепогосской, а в конце 1870-х – 1880-е гг. и в 1894–1901 гг. – в д. Нижнепогосской9.

Государственными крестьянами числились 3953 нухратских татар, татар-собственников было 44 чел. Были и представители других сословий, напр., в 1891 г. в Нижнепогосском сельском обществе проживало 4 мещан, 3 купца10.

Основным занятием населения было земледелие. Держали коров, лошадей, коз, овец, занимались пчеловодством, причем преимущественно собственно татары. В займище Максимовском во всех дворах занимались рыбной ловлей11.

Женщины у собственно татар (за исключением бедняков) активного участия в полевых работах не принимали, кроме сенокосов. Впрочем, многие женщины брали у удмуртов шерсть для пряжи, половина готовой пряжи шла удмуртам.

В связи с нехваткой пахотной земли большое распространение получили промыслы, как местные, так и отхожие. На 1893 г. ими занимались 974 человек (898 мужчин и 76 женщин) из 608 дворов12. Местными кустарными промыслами занимались в 19 дворах 24 чел. (23 – мужчин и 1 женщина), наиболее распространенным был сапожный13. Местными некустарными промыслами занималось гораздо больше человек – 734 чел. в 538 дворах. Из них наиболее распространенными были разные виды неквалифицированной наемной работы, торговая деятельность, извоз, ямщина, также было много нищих14. Отхожими промыслами занималось 223 мужчин в 153 дворах. Среди отхожих промыслов преобладали связанные с торговлей, извозом, ямщиной. Уходили на работу в главным образом в уезды Вятской губернии, в другие губернии: 6 чел. в Пермскую, 5 – в Вологодскую, по 3 – в Нижегородскую и в Западную Сибирь, по 2 – в Уфимскую, Казанскую, 1 – в Восточную Сибирь15. По данным на 1887 г., каринские татары делали самодельный порох, впрочем, низкого качества, который приобретался, в частности, охотниками Орловского уезда16.

В конце ХIХ в., по данным К. Р. Стронского, в Слободском уезде все кустари зависели от одного крупного скупщика сырья (татарина Деветьярова), который скупал все сырье в том районе и давал многим кустарям его в кредит, чем еще больше ставил их в зависимость от себя17. В начале XX в. и в самом Карино развивалось кожевенное производство, существовало несколько заводиков с наемными рабочими, как татарами, так и русскими. Один из них принадлежал бесермянину Г. Кибешеву из д. Абашево. Также нухратские татары владели и водяными мельницами.

По пятницам в д. Нижнепогосской проходил базар, на который приезжали русские и удмурты из близлежащих местностей и из современного Зуевского района, продавали земледельческую (в Карино не было огородничества из-за нехватки подворной земли) и ремесленную продукцию. Сами татары продавали изделия своих промыслов, а также галантерейные, мануфактурные товары. В 1894 г. товаров привозили на 50 руб., продавали на 30 руб. Среди наиболее часто встречающихся товаров – мануфактура, дрова и бревна, осенью сено, картофель и репа18. В деревнях Нижнепогосского сельского общества имелись лавки – фруктовые и для продажи съестных припасов, были лавки нухратских татар и в других сельских обществах Слободского уезда, в ряде уездов Вятской губернии, и в самом губернском центре. Среди нухратских татар были лица, бравшие купеческие свидетельства, преимущественно II гильдии. Один из наиболее известных предпринимателей, житель д. Деветьяровской Сигабатулла Валиев Деветьяров, даже обратился в 1909 г. к начальнику пермского почтово-телеграфного округа с просьбой разрешить ему установить телефонное сообщение между его домами в д. Карино и в г. Слободском19.

Мечети имелись только в Нижнепогосском сельском обществе – в конце ХIХ в. их было 6, в т. ч. 1 каменная и 1 полукаменная. Мечети были официально разрешены: в д. Араслановской в 1852 г., в д. Касимовской – в 1855 г., в д. Большепогосской (Митюково) – в 1848 г., в д. Иллясовсй – в 1855 г., в д. Абашевской – в 1899 г.; в д. Деветьяровской мечеть была вновь выстроена в 1898 г. (до этого существовала другая мечеть). По сообщениям информантов, мечеть была в первой четверти ХХ в. и в д. Шаморданово. Пока в 1909 г. в г. Вятке не было построена своя мечеть, мусульмане г. Вятки были приписаны к мечети д. Араслановской. Постоянно проживавшие в Слободском татары также были приписаны к каринским мечетям. Муллы и муэдзины были как из самих нухратских татар, так и из уроженцев Казанской, Уфимской губерний, других уездов Вятской губернии, мещан г. Вятки. Все мусульманские духовные лица к концу ХIХ в. были «указными», т. е. официально утвержденными, старшим над ними был ахун. Основная масса мулл имела богословское образование – они заканчивали медресе, главным образом – Тюнтерское в Малмыжском уезде Вятской губернии20.

Образование на татарском языке получали в религиозных школах – мектебе. По данным на 1895 г., в Нижнепогосском сельском обществе было девять религиозных школ, из них в пяти преподавали сами муллы и члены их семей, в двух – муэдзины, в одной преподавал крестьянин Казанской губернии (под руководством муллы), в одной – мещанин г. Вятки. Размещались школы в домах учителей, за исключением школы в д. Шамордановской, которая находилась в общественном доме. В школах училось 150 мальчиков и 107 девочек21. Обучение велось по Корану и азбуке «Алифбе», в школе учили арабскому языку, читать и писать на татарском, причем девочек учили только читать, обучать письму их было не принято (объясняли это тем, что в противном случае они будут писать любовные письма), давали основные знания по математике (четыре основные действия арифметики), причем использовалась мусульманская цифровая система, давали основы мусульманского вероучения.

В 1880-х гг. Слободское уездное земство попыталось открыть в Карино русско-татарское училище, но встретило решительное противодействие со стороны местного населения и училище так и не было открыто. Некоторые мальчики (в количестве 1–3 чел.) учились в миссионерской школе в близлежащей удмуртской д. Сизево; при этом они обучались только русскому языку, не посещая уроков Закона Божьего. Состоятельные родители посылали своих детей для обучения русскому языку в Глазовский и Сарапульский уезды, где они учились в земских школах22. Учитель мектебе д. Касимово С. Хуснутдинов в 1896 г. получил разрешение преподавать русский язык. Занятия им велись тайно, в 1902 г. он обучал 12 мальчиков русскому языку (чтению и письму)23.

Еще одну попытку открыть русско-татарскую школу предпринял в 1902 г. инспектор народных училищ Слободского уезда Н. Кибардин. Богатый крестьянин, торговец Деветьяров был готов отдать, вначале временно, под школу верхний этаж своего дома, свое содействие открытию правительственной школы обещал оказать главный ахун каринских мечетей Гайнулла Касимов, а преподавать вероучение согласился мулла Мухамет Гариф Абубакиров. Слободское земство даже выделило на новую школу пособие в 700 руб.24, но против открытия школы выступила часть местных татар. Тем не менее земство в конце 1905 г. открыло начальное земское училище и на должность учителя в нем назначило татарина, окончившего курс в Казанской учительской школе, но оно просуществовало только месяц и было закрыто из-за нежелания татарского населения отпускать в эту школу своих детей25.

Жители Карино покупали художественную литературу, выписывали периодические издания на татарском языке. В д. Нижнепогосской в начале ХХ в. была открыта земская пятирублевая библиотека26.

В целом Карино в конце ХIХ – начале ХХ в. было зажиточным поселением.

 Примечания

1 Софийский И. М. О начальном образовании у вотяков и татар Ярославской волости, Слободского уезда Вятской губернии, и о названии «татары»./Календарь и памятная книжка на 1894 год. Вятка, 1893. С. 335.
2 Там же. С.322.
3 Тепляшина Т. И. Из патронимии каринских татар // Советская тюркология. 1972. № 5.
4 Материалы по статистике Вятской губернии. Т. ХI. Слободской уезд. Ч. II. Подворная опись. Вятка, 1896. С. 500.
5 Там же. С. 410–411.
6 Там же. С. 418–419.
7 Там же. С. 410–411. Следует отметить, что в «Материалах по статистике Вятской губернии. Т. ХI. Слободской уезд. Ч. II Подворная опись» в этом починке значится русское население. На ошибочность этой записи указывают архивные данные, подсчеты количества татарского населения в самих «Материалах по статистике…», а также материалы переписи населения 1926 г. (см. «Перепись населения 1926 г. Вып. IХ. Список населенных мест Вятской губернии. Слободской уезд. Вятка, 1928»).

8 Материалы по статистике… Ч. II. С. 410-417.

9 ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 768, Памятная книжка Вятской губернии (ПКВГ) на 1870 г. Вятка, 1870. С.16; ПКВГ на 1873. Вятка, 1873. С. 64; ПКВГ на 1885 г. Вятка, 1884. С. 222; ПКВГ на 1887 г. Вятка, 1886. С. 244; ПКВГ на 1890 г. Вятка, 1890. С. 154; ПКВГ на 1891 г. Вятка, 1890. С. 95; ПКВГ на 1892 г. Вятка, 1891. С. 18; ПКВГ на 1893 г. Вятка, 1892. С. 23; ПКВГ на 1894 г. Вятка, 1893. С. 529; ПКВГ на 1895 г. Вятка, 1894. С. 25; ПКВГ на 1896 г. Вятка, 1895. С. 23; ПКВГ на 1898 г. Вятка, 1896. С. 121; ПКВГ на 1899 г. Вятка, 1898. С. 92; ПКВГ на 1900 г. Вятка, 1899. С. 32; ПКВГ на 1901 г. Вятка, 1900, С. 86.

10 ГАКО. Ф. 574. Оп. 1. Д. 1512.
11 Там же. Л. 412.
12 Там же. Л. 517.
13 Там же. Л. 536–543.
14 Там же. Л. 544–550.
15 Материалы по статистике… Ч. II. С. 558–567.
16 Материалы по статистике Вятской губернии. Т. III. Орловский уезд. Ч. II. Подворовая опись. Вятка, 1887. С. 85.
17 Стронский К. Р. Кожевенное производство в Вятской и Казанской губерниях // Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России. Т. V. СПб., 1898. С. 270.
18 ГАКО. Ф. 574. Оп. 2. Д. 117. Л. 327.
19 Там же. Ф. 583. Оп. 532. Д. 229.
20 Там же. Ф. 583. Оп. 330. Д. 80. Л. 18 об. – 19.
21 Там же. Ф. 205. Оп. 2. Д. 2189. Л. 24–25.
22 Там же. Оп. 2. Д. 2375. Л. 111.
23 Там же. Л. 78 об., 111.
24 Там же. 20 об.
25 Там же. Ф. 574. Оп. 2. Д. 596. Л. 64.
26 См.: там же. Ф. 869. Оп. 1. Д. 432.